– Вы есть-то собираетесь? – перебил Алексей. – Кстати, и чайник уже вскипел.
Катя подставила чашку и вновь повернулась к компьютеру.
– А мне, пожалуйста, ещё вон оттуда, – Борис указал на бутылку.
Налив чай и вино, а потом выпив вместе с Борисом, Алексей достал откуда-то статуэтку кошки и жестом предложил Борису сравнить её с Катей. Борис слегка улыбнулся и кивнул.
– Похожи, похожи, – прокомментировала Катя, не поворачиваясь.
– Ты же не оглядывалась! – удивился Алексей.
– Да, но я знаю, где стоит статуэтка.
– Внимательная: всё видит, всё помнит… Эту статуэтку она мне и принесла… В компьютере – тоже полно кошек и в телефоне… да, и Багира ещё.
– Из «Маугли»?
– Нет, из «Морских дьяволов».
– Волч, хватит о кошках, – попросила Катя, – не отвлекай меня… Сосредоточиться не могу.
Алексей убрал статуэтку, налил ещё вина и, когда Борис потянулся за рюмкой, стащил у него гитару со словами:
– Ну вот, прозевал, – буду теперь тебе «нервы выматывать».
Алексей отпил из рюмки и попытался что-то сыграть, однако вскоре остановился и задумался, потом взглянул на Бориса и уже уверенно заиграл вновь и запел:
«Хозяин», Небо зовёт домой;А ты – опять со своей тюрьмой…Тюрьма и Воля – всегда со мной, начальничек!На Небесах нет приюта псам…Кому ты служишь? Подумай сам…Твои законы – писал не Бог, а чёрт-е кто.Гляди, начальничек: журавлиЛетят без спроса на край Земли,Летят от этой больной страны…И знаешь что?!.Ты – очень серьёзный…А я, босота, своё «тяну»…Да ты остынь, не гони «волну»…Только в спокойной воде отражаются звёзды.Со мной – понятно: я ветром сыт,Луны и неба – приёмный сын;А ты – заехал, скажи – зачем,В такую глушь?..«Браслеты»: «Щёлк!», да засовы: «Клац!»…И смотрит в небо пустынный плац,И плачут камни бетонных плит глазами луж…А в небе: вольные журавлиЛетят без спроса на край Земли,Летят от этой больной страныВ край, где круглый годСолнце сушит слёзы,Где все довольны своей судьбой,Где нет «запреток» и нас с тобой,В край, где в спокойной воде отражаются звёзды…А в небе: вольные журавлиЛетят без спроса на край Земли,Летят от этой больной страныВ край, где я раньше былИли, быть может, не был,Где все довольны своей судьбой,Где нет «запреток» и нас с тобой,В край, где в спокойной воде отражается Небо…А в небе: вольные журавлиЛетят без спроса на край Земли,Летят от этой больной страныВ край, где я раньше былИли ещё я не был…На белом свете – хватает мест;Пусть давит плечи тяжёлый крест…Только в спокойной воде отражается Небо!Только в спокойной воде отражается Небо.
– Всю песню исковеркал, – прокомментировал Борис. – У Вячеслава Бобкова она совсем по-другому звучит.
– Под себя не могу не переделать; хотя, Вячеслав Бобков для меня, пожалуй, – на втором месте после Высоцкого.
– Для меня – тоже… Спасибо, Лёха… Песня-то – со смыслом.
Алексей поставил гитару и, долив в рюмки вина, сказал:
– Ну, за свободу, за свободу в самом правильном понимании этого слова.
Катя резко повернулась и подставила свою рюмку.
– Тоже свободолюбивая, как и большинство кошек; не может такой тост пропустить.
– Что ты к ней всё цепляешься?.. Как она тебя терпит?
– Сам удивляюсь… Вообще-то, сердится иногда. Как-то сообщение ей послал на телефон: «Кис-кис-кис!» Она пришла на зов, но с порога на меня с кулаками накинулась; да и потом ещё долго шипела и в прямом, и в переносном смысле.
– Вот я тебе завтра на тренировке-то припомню, припомню, – проговорила неспеша Катя, отыскивая одновременно что-то на мониторе.
– А мы, я так понял, в клуб ведь завтра? – Алексей вопросительно посмотрел на Бориса.
– Да хотелось бы.
– В «Кимэ»?.. Фу! – фыркнула Катя. – Не нравится мне там. Вы как хотите, а я – к Тимохе; у него реально с пользой можно позаниматься.
– У неё там, просто, три подруги есть, – сообщил Алексей, махнув рукой в сторону Кати.
– Ладно, ладно, – Катя едва заметно улыбнулась, выключила компьютер и начала собирать свои вещи. – Ухожу я от вас.
Проводив к выходу Катю, Алексей вернулся, достал с полки несколько фотографий и протянул их Борису.
– Узнаёшь?.. В «травме» лежат.
– Те ублюдки с вокзала?
– Они, – подтвердил Алексей. – Снял тайком на телефон, когда со студентами в стационар ходил… Возьми-ка себе эти снимки на всякий случай.
– Да, да… Однако, ими ведь кто-то руководит.
– А кто у нас городом командует?
– Злобин Леонид Олегович… Кто же этого не знает?.. При чём тут он?
– Брось!.. Мэр Новошураленска – «марионетка». Его хоть в народе и называют: «господин Зло», но самое большое зло исходит не от него…
– Помню я, как его проклинали, когда он, едва «избравшись», укатил в Германию на лечение за казённый счёт…
– Оставь ты это… Скажи лучше: знаешь, кто такой Диамат?
– Не «кто», а что: предмет такой изучают в некоторых учебных заведениях.
– Ну да, изучали когда-то такую лженауку, но речь не об этом. Есть такой вор в законе и депутат городской думы – Аматов Дмитрий Иосифович, он же – Диамат… Тимоха перед отъездом в Чечню рассказывал, что «нарко-ниточки» к нему тянулись, но вы их пообрывали…
– Ну что ты будешь делать?!. И тут мы виноваты…
– Подожди, это – ещё не всё… Было у ментов предположение о наличии промежуточного звена между Аматовым и всей сетью; это – некий Миронкин Игорь Васильевич, – предприниматель, бывший мент; по сути – бандит; кликуха – Мирон… Тимоха считал, что информация от ментов поступала к ним через какого-то майора Шестобитова по кликухе Шест.
– С чего это вдруг Тимоха тебе всё это рассказал?
– Я это из него несколько дней вытягивал, когда узнал, что тебя забрали; даже записал всё чтоб не забыть. Однако, теперь я говорю тебе всё это не для того, чтоб ты опять куда-нибудь «вляпался», а чтоб знал, кого остерегаться. Они хоть и мерзавцы, но не дураки, раз всё ещё не попались; будешь сидеть тихо – не тронут… наверное.
– Ладно, постараюсь «сидеть тихо»… Ну что, значит, завтра – на тренировку?
– Давай, попробуем сходить. Если понравится – будешь тренироваться.
– Ладно, – договорились… Пойду я, пожалуй.
Попрощавшись с Алексеем, Борис спустился по лестнице. У подъезда кого-то заносили в машину скорой медицинской помощи. Две пожилые женщины о чём-то переговаривались, наблюдая за происходящим. Борис осторожно подошёл и прислушался к разговору, однако ничего не поняв, спросил:
– Что случилось-то?
– Шпана дерётся… Чуть не каждый вечер кого-нибудь увозят, – ответила одна из женщин.
– Да девка их «уделала», говорю я тебе! – не согласилась вторая.
– Избила что ли? – Борис изобразил удивление. – А где же милиция?
– А оно им надо?!. В больницу, наверное, придут, если вообще придут; «бумажки» свои напишут – и всё.
Борис покачал головой и отошёл в сторону. В кармане зазвонил «мобильник».
– Я что-нибудь забыл? – спросил Борис.
– Нет, нет… В окно видел, что «скорая» отъехала от подъезда, а тебя – не видел… С тобой всё в порядке?
– Да, – Борис отошёл от здания и помахал Алексею рукой. – Тут парней каких-то увезли. Я вот думаю: а не Катя ли их… Ментов, кстати, не было.
Ещё раз попрощавшись с Алексеем, Борис убрал в карман телефон и неспеша зашагал по тёмной улице.
***
В приёмной мэра чувствовалось напряжение. Малочисленные посетители с опаской поглядывали на двух крепких мужчин, стоявших у входа в кабинет, из которого то и дело доносились крики. Прибежавший откуда-то, взъерошенный милицейский майор, заискивающе глядя на охранников, что-то объяснил им и, съёжившись, нырнул в кабинет. Новый взрыв крика донёсся из-за закрывшейся двери. Ожидавшие своей очереди переглянулись: кто-то – со страхом, кто-то – со злорадством.
С армии привыкший к холуйству, майор, виновато сжавшись, стоял у самой двери и с опаской поглядывал то на мэра, мрачно сидящего за своим столом, то на лысеющего здоровяка в дорогом блестящем костюме. Здоровяк прохаживался из стороны в сторону, засунув руки в карманы брюк, и с трудом сдерживал ярость; бросив брезгливый взгляд в сторону двери, он направился к майору и, двигая по-гусиному головой, процедил:
– Тебя сколько можно ждать, майор?.. Погоны надоели?
– Дмитрий Иосифович, извините, – начал-было майор, сжавшись ещё больше.
– Молчи, – здоровяк махнул рукой и направился обратно к столу; глядя мимо мэра, он грузно навис над столом. – Игорь Васильевич, повтори для этого ещё раз суть дела, только покороче.
– Давай, Миронкин, давай, – поторопил мэр.